День шахтера, который будет отмечаться в последнее воскресенье августа, – хороший повод еще раз поговорить о тех, кто добывает медную руду из недр земли. В приближении профессионального праздника шахтера мы начинаем цикл публикаций о людях этой профессии.
Пресс-тур на Подземный рудник специально для нашего издания организовало руководство Гайского ГОКа.
В сопровождении заместителя главного инженера Олега Александровича Калинина мы направляемся к стволу шахты «Клетьевая».
День серенький. Где-то там, в верхних атмосферных слоях замерло облако гаревой взвеси. То ли от сибирских пожаров, то ли от уральских заводов. Даже не знаешь, с чем сравнить этот рассеянный по миру полумрак.
Но когда экскурсия закончится, для этой атмосферы серого дня найдется сравнение: почти как в шахте, будто небесный свод обложили железной арматурой и укрепили бетонной смесью цвета стальной окалины.
В шахте также сумрачно. Без солнца.
Это одно из многих испытаний, которое делает профессию шахтера по-настоящему мужественной. Потому что обходиться без солнца долгое время человек не может. Слабым это не по силу.
Другое испытание – глубиной. В клети, по стволу шахты «Клетьевая», мы опустимся на глубину 1070 метров. Что такое – эта толща горной породы? Как её представить? Сможет ли организм «распознать» изменение окружающей среды, смену атмосферного давления, состава воздуха, температуры?
Когда на такую глубину спускаешься в первый раз – к собственным ощущениям прислушиваешься с интересом естествоиспытателя.
– Ощущения индивидуальные, – рассказывает наш сопровождающий, пока мы ожидаем клеть. – Кто-то вообще ничего не замечает. У кого-то на некоторое время закладывает уши от перепада давления.
Когда шахтеры поднимаются на поверхность, опустевшие пластиковые бутылки от перепада давления и температуры начинают пощелкивать.
Клеть, в которую мы загрузились, плавно двигается. Нас здесь не очень много: кроме журналистов, несколько инженерно-технических работников да студенты-горняки из Екатеринбурга. Изредка на торцах клети возникают световые пятна. Клеть останавливается – и можно разглядеть уходящие вдаль подземные выработки. Так мы пересекаем один горизонт, второй…
На каждом горизонте клеть останавливается. Часть людей выходит.
А мы двигаемся еще ниже, к 1070-му. В какой-то момент слегка закладывает уши.
Пытаешься представить толщу породы над головой. Но вместо этого вдруг видишь внутренним зрением ту картинку, что висит в кабинете начальника рудника Н.И. Ефимова.
И вскоре эта схема обрастает плотью. Вот квершлаг, «главная улица», от ствола до рудного поля. Вот полевые штреки, тянущиеся по пустой породе. Вот орты, пересекающие рудное тело. Вот очистной забой.
Сопоставляешь эту схему с открывающейся перед глазами реальностью и понимаешь, какой подземный «космос» разворачивается перед тобой.
В очистном забое работает погрузчик – зачерпнув ковшом горную массу, спешит к автосамосвалу.
Опрокидывает ковш в кузов. От фар погрузчика растекается по своду медовое зарево. Будто солнце проглянуло сквозь завесу туч.
Здесь трудится проходческая бригада Александра Авдеева. Знакомимся.
– Сколько в вашей бригаде человек?
– Восемь. Работаем в три смены. Скользящий график.
– А задача какая? Что вы должны делать?
– Наша функция – проходка. Нарезание горизонтальных горных выработок. Если коротко, нам нужно отбурить забой, зарядить, отпалить. После этого машина приходит – убирает. Мы заново заезжаем. Все делается цикл за циклом, по рабочим циклограммам. В зависимости от того, какой наряд выдаст начальник.
– Первый шаг – что вы делаете?
– Смотря, что перед нами делали. Сначала надо обезопасить забой, если произошли взрывные работы, подготовить его к уборке. Самим настроиться, произвести все предварительные работы, которые нам необходимы. И уже свою выполнять работу – обурить забой (то есть подготовить шпуры для закладки взрывчатых веществ), потом отпалить его. Забой проветривается. Начинается его уборка – в данном случае вот этой машиной. Потом в забое ставится крепь. И цикл начинается заново.
Рядом с бригадиром работает Виталий Николаев. Ему 36 лет. Он – проходчик-взрывник.
– Работа монотонная или неожиданности бывают?
– Ну, бывают неожиданности, что-то сломалось, но все это исправимо. Мы приходим на 21-й участок, и устраняем неисправность – и на рабочее место. Просто временные затраты больше. Поэтому стараешься подходить к делу рационально: ориентироваться на задание, сформулированное в наряде, и учитывать все мелочи.
– А с природными условиями бывают неожиданности?
Сопровождающие нам сказали, что вмещающая порода здесь – в основном, вторичный кварцит и диабаз. За крепью его не видно, застывшая бетонная смесь затянула своды, как… серая пелена гари там, на верху, в 1070 метрах над нами. Лишь внизу, если посветить под ноги фонариком, можно увидеть срезы и сколы серо-зеленоватых камней.
Виталий, в отличие от нас под ноги не смотрит.
– Порода примерно одинаковая. Но попадается руда – дольше бурим ее, она покрепче…
– Какие-то интересные минералы удается разглядеть? Или для вас это просто каменный поток?
– Просто поток. Не до этого. Надо все по времени! Надо все успеть – наряд выполнить!
– А нормы есть?
– Да, есть – за смену надо очисть забой, отбурить, отвалить.
– У вас есть дети?
– Да трое. Один мальчик, две девчонки.
– Вы бы хотели, чтобы сын здесь работал?
– Можно… Но навязывать ему своего мнения не буду. Появится желание – пускай работает. Сам решит.
Бросается в глаза деталь: как носят шахтеры-проходчики часы, так, что их можно видеть в любой миг, не отрываясь от работы.
За этой деталью – весь шахтерский труд. Он, этот труд, предельно рационализирован. Работа большого коллектива в сложных условиях, рядом с быстрой и мощной техникой возможна только на основе требований инструкций, нормативов, правил, регламентов, распорядков.
Подчинение такой рационализации – это и есть природа индустриального общества. Все остальное – это откат к доиндустриальному. Или счастливое будущее – когда пашет техника, а человек, наслаждаясь информационной эрой, занимается свободным творчеством.
Известный социолог Макс Вебер так определял мир рационального: «…современный рациональный промышленный капитализм <…> нуждается в рационально разработанном праве и управлении на основе твердых формальных правил…».
Мы с пиететом относимся к труду шахтера. Он всегда первопроходческий – освоение земных недр сродни штурму космоса. Он тяжел и опасен. Он ставит человека перед чередой испытаний – работа «без солнца», в стесненных условиях, в товариществе со сложной техникой. Но главное испытание – это испытание рациональностью: делать точно так, как определяют жесткие рабочие алгоритмы. Это испытание не для слабовольных, ведь человек любит делать себе поблажки, отступления от правил. В шахте отступлению от правил нет места. Здесь все по секундам. Как у Александра Авдеева.
И его часы, прикрепленные к фирменной куртке УГМК – говорят о современном шахтере лучше, чем сотни толстых книг.
Благодарим за помощь в подготовке материала Службу по связям с общественностью ПАО «Гайский ГОК».