Его дружная семейка поселилась здесь не случайно. Весной тут бежали от ГОКовских отвалов в сторону речушки Колпачки ручьи. Видимо, они засолили почву, сделали ее приемлемой для Хартолеписа (он любит солончаки!). И теперь по контуру популяции Хартолеписа можно судить как о весеннем маршруте талой воды, так и о засоленности почвы.
Хартолепис похож на василек (на василек Талиева, на русский василек). У них одно семейство – Астровых. Но у Хартолеписа есть одна «поэтическая» тонкость – он крылат. Точнее, крылат его стебель. Это такая ботаническая особенность: крылатыми стеблями ботаники называют стебли, на гранях которых есть плоские травянистые выросты, образованные низбегающими основаниями листьев.
Присмотритесь, и вы поймете, что если бы Хартолепис имел своего лоббиста в сфере творцов поэтических метафор – именно он бы, а не Пегас, крылатый конь, стал бы выразителем поэтических натур.
– Скажи, крылатый Хартолепис… – на все лады склоняли бы эти натуры имя цветка, отважно раскрасившего август весёлой желтизной.
Кстати об имени. С греческого «хартолепис» обозначает примерно следующее: «бумажная чешуйка». Обертки его корзинок (соцветий) именно такие, похожие на клочки вощеной бумаги.
Когда-то получил цветок свое название и через слово «хартес» (бумага) породнился с десятком красивых и могучих словосочетаний: Хартия вольности, Хартия свободы, Хартия Земли… Вроде поверхностные ассоциации, а фотографируешь Хартолепис и думаешь: «Да, он из тех, кто не любит ползать! Крылат и вольнолюбив! Вон как ловит своими крыльями ветер… Как прилаживается к могучему потоку восходящего воздушного движения… Как будоражит мысль одним своим именем…».
В общем, стоит он того, чтобы выйти из машины, слезть с велосипеда и постоять на желтой поляне. А если будете фотографировать – не забывайте про крылья, про стремление ввысь. Легкая смазанность на снимке как след движения должна, по-моему, присутствовать в визуальном образе Хартолеписа.
