Пару дней назад у речки Богдановки, на обочине проселочной дороги нам с ребятами встретился крупный обломок горной породы с халькопиритом. На нем – зернистая светло-голубая корочка – как дивный цветок.
«Расцвел» какой-то из быстрорастворимых сульфатов, солей серной кислоты.
Какая из солей здесь «отметилась» – без специальных химических анализов определить трудно. Возможно, халькантит-сидеротил. Именно в такой ассоциации быстрорастворимые сульфаты встречаются на Гайском медноколчеданом месторождении.
И халькантит, и сидеротил – это минералы-невидимки. Их можно увидеть лишь при разработке медноколчеданного месторождения, при внедрении в зоны окисления, в горизонты, лежащие ниже уровня подпочвенных вод. Там они встречаются в виде неустойчивых сульфатных образований на сульфидной основе. А при соприкосновении с водой – исчезают, растворяются. Тот, кто имел дело с медным купоросом (а это тоже сульфат), – понимает, как это происходит: медный купорос боится воды и быстро в ней «исчезает».
Наш «медный цветок» (а «халькантит» в переводе и есть «медный цветок») расцвел на холме у реки, так как здесь сложились подходящие условия. Какие? Объяснить это редкое минеральное «цветение» можно через понятие «испарительный геохимический барьер»…
Так я и сказал подросткам:
– Придется вам запомнить, что такое «испарительный геохимический барьер»… Объяснить это редкое минеральное «цветение» можно через понятие «испарительный геохимический барьер»…
– Опять народ пугаешь сложными словами, – вдруг раздалось за нашими спинами. Мы с ребятами обернулись и увидели знакомую по прошлогодним туристско-краеведческим сезонам старуху с противогазной сумкой на плече. Матушка-Природа. На этот раз противогаз не был расчехлен. А лицо старухи скрывала маска зубастого окровавленного клоуна. Такие обычно продаются накануне Хэллоуина.
Не снимая маски, старуха пояснила:
– Коммерсантиков пугаю… На Вербное воскресенье весь ивняк порезали. Надо бросать эти причуды. Как праздник – так вакханалия на моих угодьях… Как Новый год – спасай елки и сосны! Как Вербное – иву режут. Как Троица – берёзовые ветки дерут и чабрец с корнем выдирают. У них предпраздничный бизнес – а у меня страдания и урон. Да еще и те проснулись, кто по лесопосадкам свой мусор распихивает! И их гонять надо!
Старуха, не снимая маску, вдруг сменила тон. И обратилась к моим юным спутникам:
– А испарительный геохимический барьер – это просто-напросто самый сухой участок моих минеральных кладовых, где сокровища рождаются вдруг, быстро, чуть ли не на глазах… Они прибывают за счет испарений. Вот лежала себе глыба халькопирита в весенней луже – и лежала…
Поры в этой рыхлой породе наполнились водой, вода растворила в себе всё, что можно… В этот раствор выносились неустойчивые минералы... А солнце припекло – и вода из-под камушка и из самого камушка начала испаряться. Но испарялась она не абы как, а через поровые отверстия в рыхлой породе… С учетом структуры! С учетом слоев халькопирита!
– Так на поверхности камня осаждались в особый узор соли серной кислоты – сульфаты меди, железа, цинка и других металлов. Так и расцвел мой цветочек! Мой голубенький! Если приглядитесь – увидите, где были поровые каналы, где они прошли через пустую вмещающую породу, а где затронули слои медного колчедана… Пройдет дождь – и все исчезнет. Как и не бывало тут никакого цветка! Всё обратится в прах! Все вернется в недра!
Старуха помолчала. Потом спросила вдруг Сашу и Пашу, моих спутников:
– А что не испугались-то? Не боитесь Кровавого клоуна?
– Не боимся, – ответил Саша.
– Заурядный хоррор, – пояснил Паша. – Мы такое в ужастиках сотни раз видели.
– Вон как! – погрустнела старуха. – Значит, и эти безобразники не испугаются? Может, в Жуткого оборотня перевоплотиться? Пойду-ка сменю образ. Там у меня гримерка, – старуха кивнула на речные заросли и – оп! – исчезла, будто ее и не было.
А мы остались у минерального цветка, стараясь надолго запомнить все оттенки и подробности его недолговечного цветения.
