Отбившийся от стаи лебедь пытался выжить на реке Урал в тридцатиградусный мороз.
Когда в пятницу, рано утром, я приехал в деревню, в долину Урала, термометр показывал минус 30 градусов. Мне рассказали, что Урал почти весь скован льдом. А в полынье, небольшой и забитой шугой, плавали два лебедя. Накануне плавали. Но потом над рекой начали греметь выстрелы («Мы насчитали восемь выстрелов!»). И один лебедь исчез.
Верить, что кто-то убил лебедя, тем более попавшего в «капкан» морозов, не хотелось. Я отправился к Уралу. С крутого берега полынью хорошо видно. Видны холмы на том берегу, заснеженный спуск к реке. Виден след автомобиля, стоявшего у берега. Но следы вокруг полыньи были если и не миролюбивы, то, во всяком случае, никак не преступны… Никаких знаков убийства. А выстрелы? Увы, они могли быть вполне законными: охота на водоплавающую дичь еще не закончилась – и над Уралом гремит охотничий гром.
Издалека было видно, что небольшая полынья плотно населена утками. Они плавают по затейливым и суетливым траекториям, ныряют, изредка выбираются на ледяной край полыньи. А в воде межу утками медленно барражирует лебедь. Молодой, красивый и, несомненно, глупый, раз позволил себе застрять на замерзшей реке.
Было понятно, что сегодня Урал его прокормит и будет кормить до тех пор, пока не затянется последняя полынья. А что дальше – не хотелось загадывать, тем более, я знал прогноз: морозы продлятся до понедельника. То есть лебедю нужно продержаться три морозных ночи, очень морозных…
Но для начала надо было убедиться, что он не ранен. По тропинке, намеченной собакой или лисой, я начал спускаться с крутого берега к полынье. Утки едва заметили меня – мгновенно встали на крыло и рванули врассыпную, расчертив всё пространство своими звонко свистящими траекториями. Лебедь тоже слегка занервничал. Выбрался на лед. Расправил крылья, потянул шею. Затряс телом как, как выбежавшая из воды собака. Было понятно, что лучше его не трогать. Сил у него сейчас немного. Их нужно беречь. Поэтому лебедя лучше не пугать досужим любопытством. Но мне нужно было убедиться, что он не ранен. И я решил, что один раз я его все-таки потревожу. Я вступил на лед и двинулся к полынье. Лебедь опять задергал крыльями, походя на этот раз на спортсмена, который разминает плечевые суставы. Я сделал еще несколько шагов к нему. И лебедь побежал по льду, по снежной скатерти. Черные опухшие лапы были явно обморожены. Но они двигались и несли птицу. Он махал-махал крыльями… И наконец взлетел.
Отлетел он метров на триста-четыреста. За остров. Там опустился на широкую снежно-ледяную гладь. Сел прямо на пуховую снежную постель. И стало понятно, что природа немного смягчила свои козни, рассыпав-раскатав перед неопытной птицей свежие покрывала. Есть, где согреться. Тридцатиградусное испытание было бы жестче, если бы снега не было вовсе.
Лебедь некоторое время озирался вокруг. Потом поправил перья и положил голову на крыло. В такой позе я и буду наблюдать его все три дня, когда он не кормится в полынье, а выбирается на сушу, на лед. Он будет отдыхать, выбрав оголенное пространство, чтобы ни с одной стороны к нему нельзя было подобраться незамеченным. В первые дни его ложе будет достаточно далеко от полыньи… А полынья, между тем, под натиском нарастающего припая уже в первый день экстремальных для начала декабря морозов начнет смыкаться.
Да, еще первый день был отмечен тем, что я яростно фотографировал всех людей в камуфляже, подъезжавших к местному магазину. Охотники ли то были, рыбаки. Точнее, фотографировал я магазин – не придерешься. Местную консьюмеристскую архитектуру мне захотелось запечатлеть во всей её суровости. И пятна камуфляжей у припаркованных авто, как мне показалось, очень украсят такую коллекцию. Фотоколлекцию «на всякий случай».
Author: yuri_sh