–  Совершенно верно, есть у меня три минерала серпентиновой группы, три сыночка-близняшки. Как тут ученые пишу? «Три полиморфные модификации серпентина:  антигорит, лизардит, хризотил». И это верно, что самый шёлковый, самый «золотой» из них –   хризотил. Ещё в Древней Греции его назвали  «золотым волокном» (chrusos + tilos). 

Старуха встала, огляделась, выбрала из горной осыпи камень, словно опоясанный сияющими на солнце лентами. Это светились в серпентините жилки хризотил-асбеста.   

Старуха погладила сияющие волокна морщинистым пальцем, проворковала: 

–  Какой ты у меня ласковый, сыночек, какой нежный. Вроде одинаково всех троих растила, а вот один наособицу вырос!  Почему так?  Кто знает? Может, ученые?

Старуха вернулась к брезентовому стульчику, уселась в него и снова наугад раскрыла книгу. Камень с хризотиловой жилкой положила у ног.  

«Предполагается, что разновидности серпентина представляют собой чисто полиморфные модификации одинакового химического состава, в связи с чем их существование связывается с различными физическими условиями устойчивости структур». 

Старуха перелистнула страницу. 

«…возможно, что волокна хризотила легче возникают в обстановке бокового сжатия или продольного растяжения». 

 – Ха!  – вскрикнула старуха с той интонацией, которая присуща, пожалуй, лишь борцам ушу. Она снова вскочила, да с такой  энергией, будто только что была кем-то повержена на помосте. 

– Продольное растяжение? Боковое сжатие? Ну, тетёшкала я его в детстве! «Потягушечки-вырастушечки» ему делала. Земля трясётся, тектонические плиты ревут от напряжения. Скалы жаром исходят. А он нежится от моих поглаживаний.  Любил потягушки. Но ведь и  антигорит с лизардитом не были  обделены. Тоже их и вдоль, и поперек ломала. Но где от них «золото», где шёлк? Где ласка и нежность? Суровые и хмурые, как неофиты подростковой группы АУЕ!  Ха! – старуха сделала ещё один выпад в пустоту, должный, наверное, обозначать научный оппонентский аргумент.  И снова стала быстро листать книгу. 

Изредка она склонялась, выщипывала из хризотиловой жилки в камне волокно, и когда его набралось достаточно много, начала скручивать пальцами нитку, жаропрочную, между прочим. А другой рукой листала прижатую к колену книгу. 

– Так, так… Теперь выводы какого-то Бейтса. Он изучал результаты химического анализа разных серпентиновых минералов.  И пришел к выводу, что «количество водорода – наиболее важное различие между пластинчатыми и трубчатыми разновидностями». Ага, вот оно что! У хризотила – дефицит кремния по сравнению с идеальным составом серпентина. И некоторый избыток ионов водорода. 

Старуха опять поднялась с насиженного места. Положила книгу вместо себя. И сладко потянулась: 

– Эх, ученые, ученые! На все есть ответ. Но одно только не ясно: почему при знании точных фактов наш мир до сих пор еще совсем не «золотой», и далеко не шёлковый?