Самые многочисленные обитатели в приречье Урала – пожалуй, ондатры, завезенные к нам из Северной Америки  в конце 1920-х годов. Ну, если не считать всяких там насекомых да вездесущих трясогузок – и белых, и жёлтых. 

По крайней мере, в дневное время, на участке от «Солнечной горки» до посёлка Уральск…

…именно ондатры нам встречались чаще всего. Они курсируют по водной глади реки, словно рейсовые катера. Идут «порожняком», тащат на себе «строительные материалы»: ветки, сучья. 

Какая-то невидимая работа кипит под берегами, куда  ныряют отдельные особи. 

На фарватере – вообще, хоть судоходные знаки расставляй! Двигаются туда-сюда, и параллельными курсами, и навстречу друг другу. 

Поэтому когда на переправе через Урал, «на броду» у посёлка Уральск, мы заметили на островке отдельное животное – решили поначалу, что это тоже ондатра. Правда, смущал бездельный вид зверька. Он откровенно бил баклуши. Вслушивался в далёкий гогот лебединой стаи. Наблюдал за трясогузкой, которая суетливо сновала по берегу. 

С любопытством взирал на то, как юные туристы  вместе с инструкторами форсируют Урал.  

Одним словом, вел себя как подросток, для которого главная работа и есть познание мира. А не всякие там занятия типа «сплавай до острова, притащи корягу», «повали дерево»… 

Кстати, поваленных деревьев на берегу было много. Свежие следы зубов на стволах выдавали работу бобров. Самих бобров не было видно, это сумеречные животные. Днем у них, как правило, «тихий час». 

И вдруг мы поняли, что бобр-то перед нами и есть. Только юный. Совсем юный. Он, как «пионер» из «Солнечной горки», сбежал со своего подводного  «тихого часа». И сидит  у берега – с молодым любопытством осваивает мир.  А вокруг него, на тихих течениях воды, колышутся отражения деревьев – будто сочные зеленые мазки на импрессионистских картинах.  Белая стая лебедей кормится у правобережных скал. И высокий пестрокрылый канюк парит в небе над миром, изредка голодно «мяукает», высматривая, нет ли внизу кого-нибудь,  маленького и беззащитного.