«Сегодня вечером выступает укротительница змей?», – улыбнулся начальник комсомольского штаба, глядя на выходящую из такси блондинку с голубыми глазами. Руку девушки обвивала живая змея. 

Весной 1960 года в Гай приехала Наталья Тарасенкова, молодая журналистка из журнала «Огонек». С начала Гайского строительства прошел уже год… 

«И там, куда год назад приехала сотня комсомольцев, теперь уже двенадцать тысяч жителей», – увидела приезжая москвичка своими глазами. 

Наталью интересовало, кто из той сотни «самых первых» НЕ остался, кто НЕ сумел вписаться в атмосферу юного города… Она, недавняя выпускница Литературного института им. М. Горького, писала не только журнальные очерки, но и рассказы, повести. Она с упоением исследовала характеры новых людей, «людей шестидесятых годов».

Результаты ее гайских впечатлений и размышлений появятся в «Огоньке».

Заметим в скобках, что через год после поездки Н. Тарасенковой в Гай в издательстве «Правда» выйдет очередная книжка малой серии журнала «Огонек», которая так и будете называться «Люди шестидесятых годов».

Наталья будет участвовать в этом сборничке, правда, не с гайским очерком, а с другим рассказом. Но с идеями, выверенными в разговорах с гайскими первостроителями. В первую очередь, с Виктором Поляничко, начальником комсомольского штаба. Именно Виктор расскажет Наталье об одной экстравагантной барышне, которая НЕ задержалась на комсомольской стройке…

«Это было днем, а казалось – во сне. Неподалеку от палаток остановилось такси. Из него вышла девушка, у нее были светлые волосы и голубые глаза. А на руке… Нет, он просто не поверил. Руку ее обвивала змея.
Девушка спросила:
– Здесь штаб?
– Вероятно, надо написать объявление «Сегодня вечером выступает укротительница змей»? – улыбнулся Поляничко.
Она не обратила на эту реплику никакого внимания.
– Меня зовут Оля, и я приехала к вам работать. Да, работать, не удивляйтесь. У меня есть сапоги…
– Да при чем тут сапоги! Впрочем, хорошо, – сказал Поляничко. – Только отпустите такси и снимите этого ужа».

Мы цитируем очерк Натальи Тарасенковой «Гайское созвездие», который появился в июньском номере «Огонька» за 1960 год, тиражом  1700000 экземпляров (Тарасенкова Н. Гайское созвездие // Огонек, 1960. №26). Эпизод с «укротительницей змей» занимает в нем важное место. 

            
«Такси она отпустила. Но ужа снимать не хотела: это же необычно и экзотично, как этого никто не может понять!
Вот она работала в Орске машинисткой. У нее есть папа, мама и телевизор. Но все надоело. Захотелось романтики. И она поехала в Гай».

Романтика здесь ключевое слово. Любой нарратив (повествование) из 1960-х структурируется этой, в общем-то, расплывчатой метафорой. Время романтики, молодые романтики, романтика, зовущая в дорогу –  под эти углом рисуется человек 1960-х, которому предстоит жить в недалёком уже коммунистическом будущем. С романтикой связаны ростки новой, еще невиданной в мире коммунистической морали.

Поэтому метафора «романтика» уточняется, конкретизируется, исходя из опыта отдельных девчат и парней. В Гае таких примеров много, тут есть носители разных «романтик». Та же барышня с ужом, обвившим руку…

«Поляничко посадил ее на мотоцикл.
– Поехали.
Были они на бетонном узле. Были на стройке, были на карьере. Уж не удивил никого, а только рассмешил.
– Останешься работать?
– Да, – сказала она менее уверенно, – у меня ведь сапоги.
Она осталась работать на стройке. Она жила с девчатами в палатке. Но недолго… Романтика труда не покорила ее. То, что она приехала на такси и руку ее обвивала змея, было куда более романтично. И она уехала в Орск работать маникюршей».

Вот такая романтика!.. «Романтика» как уютная, показная экзотика! Но есть и другая романтика, видит автор очерка. «Романтика труда». Это, как вскоре выяснится, есть достижение результатов через трудности, через преодоление себя и внешних обстоятельств.

Следующих героев, соответствующих романтике труда, автор очерка находит среди «монаховских»… Нет, это не название бандитской группировки. Подобные названия группировок – это из нарратива 1990-х….

А здесь «монаховские» значит – состоящие в бригаде Михаила Федоровича Монахова.

«Год живут в Гае монаховские девчата. Учатся они на вечерних подготовительных курсах в институт. Но не думают покидать Гай. Здесь их дома. Сколько? Уже и не сочтешь. И магазины – это тоже их работа, и клуб. Клуб, в котором они работали всю ночь, чтобы к Новому году тут танцевали и пели. Кто не знает эту бригаду в Гае? Все знают.
– Вон монаховские девчата идут».

Это и есть «романтики труда». Они готовы переносить трудности быта, потому что уверены, что все эти испытания не будут пустыми, выльются в результат. А где граница между теми (со змеёй) и этими романтиками? В комсомольском штабе Гая знают: граница проходит «по горе».

Сегодня всякий уверен: слова «романтика» и «коммунистическая мораль» уже не вернутся в нашу лексику. Отошло, отболело! Но, может, не будем торопиться с выводами? Надо еще пару-тройку поколений пожить в условиях растущего социального неравенства, поработать под диктат сухого, бездушного прагматизма, и тогда из каких-то полузабытых сказок вдруг проявятся, как новые улицы в выжженной солнцем степи, непривычные слова: «комму… комму… коммунизм… ро... рома... роман-ти-ка!». Ну, или похожие. Не могут люди без мечты, не могут – и стараются в хаосе насущного и второстепенного рассмотреть путь к этой мечте.