12 июля исполняется 92 года жительнице посёлка Уральск ЦЕПКОВОЙ Вере Тимофеевне.
Как обеспечить себе деятельное долгожительство? Как выстроить собственную жизнь, чтобы и на склоне лет иметь ясное мышление, адекватные эмоции, активную гражданскую позицию, горячий интерес к миру и чувство удовлетворения от прожитых лет? Судьба Веры Тимофеевны Цепковой, жительницы посёлка Уральск, даёт подсказки на эти вопросы.
Она родилась в селе Миролюбовка Сорочинского района. В п. Уральск в качестве акушерки приехала в августе 1942 года, после окончания Чкаловской фельдшерско-акушерской школы. Это были годы войны.
– Когда распределяли и сказали мне, где я буду, я обрадовалась: «Какое название хорошее!». Село оказалось большим и красивым, на реке Урал.
– Что здесь, в Уральске застали в то время?
– Медпункт находился в доме, где я сейчас живу.
Две маленькие комнаты под медпункт… Дом этот строился для батюшки, для священника. Cтроить его начали ещё в 20-х годах прошлого столетия. Здесь батюшка жил, через дорогу от этого дома была церковь. Вот прямо за этим домом, горка вот эта, куча – тут была деревянная церковь.
Церковь разгромили, а дом батюшки власти не тронули, оставили. И открыли здесь фельдшерско-акушерский пункт.
Я работала одна – на три посёлка: Новоактюбинск, Терекла и вот Уральск. Терекла за речкой, за Уралом, на лодке приходилось добираться. В Новоактюбинск пешком ходила. Какой транспорт! Никакого! Так и обслуживала три этих села много лет. Всё делала – и зубник, и ушник, и глазник, и хирург, и терапевт, и акушер-гинеколог. Всё на мне было!
Население здесь было многочисленным. Особенно в Уральске!
Больше всего из военных лет запомнился голод. Голод, холод, нищета. Много было детей в деревнях – и детская смертность была высокая. Никаких лекарств не было, ничего.
– Как вы помогали людям, столкнувшимся с горем, с «похоронками»?
– Ну, как… (вздыхает). Я человек такой, контактный. Ходила домой, разговаривала, упрашивала не замыкаться в себе, молилась. Вместе плакали. Психологическая помощь. А так даже каплейки не было, чтобы валерьянку дать. Водичка только…
– Вы в какой-то мере выполняли роль того священника, которого когда-то власть изгнала из села?
– Да. Медицинский работник и должен эту функцию выполнять. Потому что всегда нужно душу больного лечить. Не только лекарствами, а ещё и тем, что поговоришь с ним, расскажешь что-то, убедишь в чём-то, внушишь. И смотришь – больной из медпункта выходит уже весёленький, здоровенький. Я всё время говорила, святое место – медицинский пункт на селе. Туда люди идут и с болезнями, и с горем, и с радостями, и с какими-то семейными неурядицами. И всем надо помочь, всех успокоить. Верные слова, что лечить надо не только болезнь, лечить надо душу. А сейчас ведь как? Зашёл человек к врачу, тот ему молчком написал что-то, молча вручил. С чем, с какими мыслями уходит этот больной?
– А если критическая ситуация случалась – куда возили больных?
– Тогда мы относились к Новоорскому району. А после войны, когда началось сооружение Ириклинского водохранилища, в Ирикле открыли отдельную больницу. Тут было уже полегче, рядышком. Хотя транспорт всё равно надо было умудриться найти. Я о транспорте без слёз говорить не могу… И на быке возила… И пешком водила рожениц в больницу – даже до Ириклы не на чем было доехать. Уж потом появились трактора, с какими-то горючими бочками, роженицу пристроишь на неё, сама пристроишься… Потом уже открыли роддом.
Самая тяжёлая работа у меня была – это акушерская. Роды на дому… Вы знаете, в каких условиях я работала? Нам при обучении говорили одно, а на практике… Полная антисанитария! И на мазутном пиджаке принимала роды, и на соломе. И на печке! И какие-то вички подстилали. Не обходилось без осложнений: и кровотечения были, и последы прирастали… Я всегда шла на риск. Не боялась ничего, особенно когда речь шла о борьбе за жизнь пациентки. Я теорию знала очень хорошо, фельдшерско-акушерскую школу закончила с отличием.
Всего я проработала 48 лет. Это без учёта учебы. Мне потом сказали: стаж не 48, а 50 лет, учёба тоже засчитывается. Я на пенсию ушла в 1988 году, в 62 года.
– Какие годы были самые счастливые?
– В каком смысле, счастливые?
– Если 40-е – тяжелые, голодные… Когда было полегче?
– Ой, даже не могу вам сказать. Годов тяжёлых, несчастных было много. В 1954 году, в марте, началась целина.
Я целину сравниваю с военными годами. Для меня это было очень тяжёлое время, тяжёлая работа. Хотя мирное время, получше люди жили, но приходилось очень много работать. Я почти с семьей не бывала. Ведь все роды на дому, все тяжёлые случаи – на дому, и всех надо было обслужить. Особенно строго стоял вопрос насчёт целинников. Была поставлена такая задача: никаких травм, особенно тяжелых и, не дай Бог, смертельных! Никаких желудочно-кишечных инфекций! Надо было все силы выкладывать, я почти дома не жила.
– А травмы всё равно были?
– Конечно! Смертельных не помню, но лёгких было много. Особенно с трактористами. Потому что техника была плохо подготовлена, трактора не отремонтированы. Но серьёзного ничего не было. Поэтому я и получила награду – медаль «За освоение целинных земель». Это было в 57-м или в 58-м.
– А целинники оставались здесь жить?
– Да. Здесь их было много, со всего Союза – и московские, и ленинградские. В основном – молодёжь. Кое-кто оставался. Зыковы, Шеин, Петров, по-моему, человек шесть остались после целины. Поженились здесь.
– Не жалеете, что попали в это село?
– Нет, не жалею. Что меня особенно радовало – Урал!
Как на Урал пойду – с ним разговариваю. Водичка тихонько идёт! Эти камушки!.. Всё видно. Оттуда возвращаюсь – счастливая. Рыбачила! С мужчинами рыбачила! Рыбы было, знаете, сколько! Особенно мелкой. Только заходишь – все ноги облепят. Радостно было!
Вы знаете, какой здесь был народ после всех этих бед, после горя, несчастья? Работящий, дружный, весёлый, певучий. Особенно доброты много было у людей. Не как сейчас! Смотрю: неузнаваемыми люди стали, непонятное растёт поколение… Не знаю, почему так. Наверное, такая жизнь наступила.
– Чтобы вы им пожелали, нынешним молодым?
– Чтобы хоть порядок здесь соблюдали! Чистоту! Я всю жизнь боролась с этой грязью! Только увижу, что ведро золы высыпали перед двором – иду разбираться. Я знала тогда всё: кто чистюля, кто так себе. Сейчас медики как-то не интересуются этим. А я тогда всё знала и наблюдала, как какой-то надзиратель (смеётся). Увижу, что мусор выбросили не туда, иду, заставляю: «Убирай!». И было чисто. Дорожки были, зелёная трава. Столько зелени! Сейчас наш бич – это грязь, это мусор! И почему народ такой?! Люди живут – через дорогу навоз выбрасывают. Зачем же, думаю? Огород огромный – ну, валите в кучку, в угол.
– Семейная жизнь сложилась?
– Да, я здесь замуж вышла в 1947 году. За Михаила, за местного. В 1948 году у меня дочь Людмила родилась. Она пошла по моим стопам. Сначала в Орске училась, в училище, потом поступила в мединститут, по специальности «терапевт», а потом ординатуру закончила, получила специальность невропатолога. Работала на «Скорой». Двое внуков у меня. Внуки – кандидаты наук, одна – экономических, другой – технических наук. Пять правнуков.
Я много лет была депутатом районного совета. Этот медпункт в посёлке построен только благодаря моей… настырности.
Я столько за него билась. (Его начали строить в 1984, в 1985 году закончили; я три года там успела проработать). Билась за дорогу… Тогда же сессии районных депутатов часто были. Всегда я там выступала, говорила, что надо для села. Не было ничего в медпунктах, даже в 60-е годы – ни телефона, ни оборудования. Как можно так жить и работать? Вот я и требовала.
– Какой у вас ухоженный огород!
– Картошку в этом году уже не посадила. Первый год без картошки, потому что не могу уже. Я цветы люблю. Мне кажется, что цветочки меня поддерживают.
Выхожу. Смотрю, мне так хорошо. Посадила немного огурчиков, немножко помидорчиков. Но в основном, цветы.
– А на Урал по-прежнему ходите?
– Нет. Сейчас, знаете, когда хожу? Только на Крещение. Я всегда на Крещение хожу на Урал за водой. Там дорожка уже немного протоптана, и я по этой дорожке спускаюсь, разговариваю с Уралом, если он не замёрз. Мне так там хорошо, около него. Ещё иногда и помолюсь, попрошу что-то Господа. Я не такая уж сильно верующая, но иногда обращаюсь. Особенно, когда плохо мне.
Так всё нормально, я живу в достатке, но вот никак ремонт в избе не сделаю. Думаю, хоть бы ремонт мне помогли сделать, хоть бы пол настелили, вот такие щели – уже лягушки вылезают из подпола. И с потолка всё сыплется – больше ста лет этому дому. Сама что могу – поддерживаю. Я обращалась в Совет ветеранов… В Администрации Гайского городского округа мне обещали помочь. Внуки и правнуки, конечно, помогают.
Мы поздравляем Веру Тимофеевну с Днём рождения!