Разговор с гайчанкой Илией не получился. Не хотела она говорить, а может не знала о чем. Просила сигаретку, а еще, чтобы оставили ее в покое. Рассказала, что действительно живет у дверей своей квартиры, потому что у нее нет ключей. Нет и самого главного: взаимопонимания с мужем и дочерью. Они уходят на работу, а она с дежурным пакетом отправляется по улицам. Встречает себе подобных, озабоченных утренним похмельем. Беседы за добытым спиртным заканчиваются, Илия вновь возвращается на лестничную площадку. Здесь ее стол и дом. Чашка из-под еды стоит на ступеньках, пакет с пасхальными булочками - тоже на ступеньках.

Она агрессивно настроена, не желает о себе рассказывать и сознаваться в пагубной привычке к спиртному. Лишь через некоторое время с горечью сказала о дочери: "Знаю, где она работает, но не скажу. Не хочу влиять на ее судьбу, а муж... Что о нем говорить? Захлопнули они передо мной дверь. Вот она, моя квартира, куда мне не войти. Мне идет сороковой год, одна я. Мама моя уже похоронена, не с кем советоваться. А вы что ко мне пристали? Стою себе на площадке и стою, кому какое дело? 



Ночью Илия укладывается спать. Если сумеет, пробирается в маленький коридорчик на верхний этаж, к соседям. Они сердятся, потому запах немытого тела проникает и в квартиры. Беспокоятся о своих детях, которые ежедневно видят непотребное: чашки - ложки на ступеньках, лужи в углу лестничной площадки.
После получасового разговора, немного "тронулся лед" в душе Илии. Она прислушивалась к тому, что можно пройти курс лечения в бюджетном наркологическом диспансере, а можно отправиться в областной наркологический реабилитационный центр. Спросила: "Но кто мне поможет-то? Одна не сумею добраться. А так... Поехала бы". Сегодняшнее утро она вновь встретила на лестничной площадке пятого этажа девятиэтажного дома на пр.Победы,19.   

(Имя гайчанки изменено)