На этой неделе, после долгого-долгого перерыва, одиночные дрозды вновь появились в окрестностях города. Возможно, это первые разведчики весны. В «Рассказах и воспоминаниях охотника о разных охотах» С.Т. Аксаков несколько раз фиксирует появление дроздов в Оренбургской губернии, в Бугурусланском уезде уже в феврале (в 1811 году – 25 февраля, или 9 марта по новому стилю, в 1814 – 25 февраля (9 марта), в 1818 году – 31 марта (12 апреля)…
Вполне возможно, что вот этот красавец, которого я «поймал» на улице Орской, на ветке яблони – как раз и двигается из Южного Казахстана или с Кавказа в сторону аксаковской родины. К концу первой весенней недели прибудет. Но может быть и наоборот – он, дрозд, родом из аксаковских полулесных или из более северных, лесных мест. У нас же – в короткой миграции.
Еще в начале XIX века Сергей Тимофеевич отмечал, что некоторые дрозды не улетают в теплые места и «могут выносить нашу зиму». И охотники «часто нахаживали их зимою, изредка даже в немалом количестве, около незамерзающих ключей». К нам дрозды прикочевывают в верховья Урала. Там, за ириклинской плотиной, река не замерзает.
Кочевке птиц способствует перемена климата (более мягкая погода позволяет оставаться неподалеку от мест гнездования). Но это не все причины… Дрозд – птица лесная. И огромное беспокойство доставляет ему рубка лесов. В конце прошлого года в Башкирии отчитались: «лесопромышленный комплекс республики за 11 месяцев экспортировал в страны ближнего и дальнего зарубежья почти 156 тыс. кубометров лесоматериалов и пиломатериалов из лиственных и хвойных пород». Изведение леса – еще одна причина изменения, вынужденного, птичьих привычек.
К дроздам в кочевке скоро присоединятся перелетные, летящие на север. Их участие в грандиозной картине птичьего пролета над нашим краем не останется незамеченным. Золотом «расшитое» жабо дрозда, подсвеченное мартовскими лучами солнца, все чаще будет мелькать в кустарниках, где сохранились на ветках красные ягоды.